О роли булки в экосистеме морских островов, часть 1
Воришка
Серебристая чайка
Солнце клонилось к горизонту, ветер безудержно трепал дырявый полиэтиленовый тент, каждым порывом усиленно стараясь сорвать его и унести прочь.
- Ну и дует. Даже костер разводить страшно. - Сергей склонился над закопченной спиртовкой. пытаясь привести ее в чувство. Но огонек в зажигалке, заботливо прикрытый ладонью, упорно гас еще по пути, не выдерживая сильных порывов.
- На таком ветру весь остров, что стог сена... - продолжил свою мысль орнитолог. Сравнение не могло быть подобрано удачнее - остров практически целиком состоял из прошлогоднего высохшего тростника. Тут же мне на память пришла история о том. как кто-то из горе-рыбаков-туристов в прошлом году целиком спалил вот такой же остров на Ладоге...
- И все-таки мы сегодня будем пить чай! - спиртовка чихнула и разгорелась, а Сергей поднял к небу свою счастливую, загорелую и заросшую бородой физиономию. Оттуда, словно сошедшая со страниц детской книжки, на нас смотрела и клубилась чернющая туча. Словно гигантская злобная улитка, устремив в небо свою фантастическую раковину, она подползала все ближе и ближе. Удивительные вещи иногда подбрасывает нам природа.
Всего лишь несколько минут назад был полный штиль, нещадно пекло солнце, а на горизонте вырисовывалось нечто странное. Мы стояли на берегу и глядели, не веря собственным глазам. Это определенно походило на волну цунами. Она простиралась узкой полосой вдоль линии горизонта везде, куда только доставал взгляд, так что отчетливо можно было различить даже пенистый гребень. Мы смотрели фильмы о цунами и знали, как она выглядит издалека. Бежать явно некуда, да и не успеем, поэтому оставалось лишь ждать дальнейшего развития событий.
Впрочем, на наше счастье, это была не вода. «Цунами» приближалась с устрашающей быстротой, все увеличиваясь в размерах, и вскоре мы могли наблюдать заворачивающиеся кольцами потоки воздуха, вспенившиеся подобно волне в своей наивысшей точке. А потом налетел жуткий шквал. И чуть не унес наш тент. Я стояла и в буквальном смысле держала его своей спиной, а ветер непременно решил завернуть меня в этот дырявый полиэтиленовый саван и унести куда подальше, в то время как Серега судорожно вбивал дополнительные колья и привязывал отрывающиеся веревки... Ураган стих так же быстро, как и налетел. И вот, получаса не прошло, как появилась эта замысловатая туча.
- Она тебя съест! - Сергей прервал мои размышления, с шумом захлопнув полевой дневник, и нырнул с головой в палатку. Затем оттуда донеслось невнятное бормотание, ворошение и, наконец, откровенная ругань.
- Этот бардак меня когда-нибудь доконает, - орнитолог высунул голову на свет божий и жалобно посмотрел в мою сторону. Делать нечего - оторвавшись от созерцания неба, я полезла разбирать «бардак». Редкие, но сочные капли уже барабанили по нашей импровизированной крыше. Начинать лучше, конечно же, не с палатки, а с чего попроще - например, вот с этой кучи мешков с провизией...
И тут я обнаружила нечто, что заставило позабыть о редких погодных явлениях. В пакете с хлебом зияла огромная дыра, выпотрошенный батон валялся тут же неподалеку... А у нас, оказывается, гости!
- Нет. это не может быть лиса, ну точно тебе говорю! - с момента находки прошло уже несколько минут, а орнитолог все вертел в руках злосчастное хлебо-булочное изделие и недоуменно потряхивал головой. - Мыши, думаешь? А почему днем? Да и нет мышей на этом острове. Им тут есть нечего. Не тростником же одним питаться?.. Нет. землеройки не могут, они насекомоядные...
Мышь, кстати, снаружи объедает, а тут смотри что, - и батон довольно бесцеремонно сунули мне под нос. Действительно, в румяной, слегка зачерствевшей корочке проделано небольшое аккуратное отверстие. Никаких следов от зубов, зато половины внутренности батона - словно и не было. Да, бутерброды нам сегодня точно не светят. Впрочем, вчера было то же самое. Неизвестный «злыдень» второй день подряд уничтожал наши припасы, и это могло превратиться в нехорошую традицию.
С неба уже лились нескончаемые потоки воды, поднимая тучи холодных брызг и мелкую водяную пыль. Обсуждение возникшей проблемы было решено отложить до завтра. Быстренько допив остывший чай, мы залезли в палатку и, обложившись всеми прочими элементами любимого бардака, завернулись в теплые спальники.
Надо сказать, что остров, который выбрал Сергей для своих исследований, служил прибежищем для нескольких больших колоний серебристых чаек. Птиц было так много, что иной раз поутру высунешь голову из-под тента, а на нее уже пикируют разъяренные «соседи». И хотя до ближайшей колонии на мысу- не менее полукилометра, а лагерь надежно спрятан зарослями рябины и высоченным двухметровым тростником, избежать конфликтов никак не удавалось.
Простая поездка на «материк» проходила по единственному, изрядно надоевшему сценарию: тихонечко из укромной бухточки «пешком» выводишь лодку, садишься, и на веслах, незаметно, не привлекая внимания... поднимаешь на уши весь остров. Небо темнеет от тысяч взмывших в него неистово горланящих мессершмидтов. В твою сторону летят метко выпущенные «какашки» и разнообразные «ругательства». Думаешь в этот момент - хорошо, что не крачки, те еще клюв и когти в ход пускают, так что только успевай макушку прикрывать.
Впрочем, серебристая чайка - птица серьезная, почем зря силы и энергию тратить не станет. Кстати, именно серебристых чаек в народе часто именуют «бакланами» за огромные размеры (в два раза больше привычной нам озерной чайки) и наглый нрав. Хотя к настоящим бакланам они. конечно же, не имеют никакого отношения.
Мокрая и несчастная
Наутро мы первым делом тщательно обследовали залежи провизии, но никаких следов новых набегов обнаружить не удалось. Даже пострадавший накануне батон так и валялся нетронутым и уже раскис от влаги.
Странно все это... - Сергей в недоумении чесал макушку.- А знаешь, что мы сделаем? - орнитолог злорадно ухмыльнулся и полез в палатку за скотчем. Спустя несколько минут пакеты с наиболее уязвимыми продуктами уже висели под самым тентом на недосягаемой высоте, а мы со спокойной душой отправились в одно из заранее оборудованных укрытий.
Наблюдение за чайками в колонии - занятие чрезвычайно интересное. Гнезда располагались очень плотно, на расстоянии 1-3 метра друг от друга, поэтому между соседями постоянно возникали сварливые перебранки. Поводом для драк чаще служили птенцы. Как ни странно, дрались не за право воспитывать, а за возможность съесть. Каннибализм у чаек- явление достаточно хорошо известное, при этом имеет свои причины и смысл.
Среднестатистическая серебристая чайка живет достаточно долго (по данным кольцевания, вплоть до 30 лет), ест при этом все, стало быть, очень устойчива к неблагоприятным изменениям кормовой базы, способна легко переключаться с одного вида на другой и т.д. и т.п.
Размножается каждый год, и откладывает в среднем 2-3 яйца. Гнездиться предпочитает на удаленных островах, как правило, недоступных для наземных хищников. На нашем острове единственным врагом, мешающим беспрепятственному и бесконтрольному ее размножению, был орлан-белохвост. Вместо того, чтобы как все добропорядочные орланы, охотиться на рыбу в июне он переключался на подросших чаячьих птенцов - добыча куда более легкая.
Иной раз он просто садился в колонии и, не обращая внимания на яростные атаки хозяев, ходил между гнездами, собирая притаившихся чайчат, словно грибы в лесу. Впрочем, хищник насыщался довольно быстро, поэтому вряд ли был способен нанести значительный урон популяции.
Так вот, несмотря на все вышеперечисленное, серебристые чайки почему-то еще не заполонили мир и не превзошли по численности всех прочих его пернатых обитателей. По некоторым данным, в благоприятные (то есть «сытые») годы отход птенцов в колонии может доходить до 57%. Конечно же, каннибализм здесь играет далеко не последнюю роль.
А в неблагоприятные по кормовым условиям годы или при высокой численности птицы не гнездятся вовсе, либо успех их размножения практически сводится к нулю, Дальше, думаю, все и так понятно.
Если бы не жара и солнце, превратившее наше укрытие в парную, наблюдение за жизнью колонии доставляло бы ни с чем не сравнимое удовольствие. Мое внимание привлекла одна совершенно мокрая чайка.
Это выглядело очень странно, т.к. оперение водоплавающих птиц обильно смазано жиром копчиковой железы и обычно не намокает в воде. Но птица имела такой вид, будто бы ее несколько часов продержали под душем. Облезлые перья топорщились во все стороны, и было очевидно, что она не может летать. Несчастная могла часами нахохлившись сидеть на камне под палящем солнцем или бродить по колонии между гнездами в поисках пищи. Наивная!
После чаек разве что дочиста обглоданные кости остаться могут. Беднягу то и дело атаковали другие птицы, так что без драки не проходило и пяти минут. Интересно, чем это она им так не по душе пришлась? И тут я поняла - чайка вовсе не глупая! Летать она не может, стало быть, единственный доступный для нее источник пищи - это чужие маленькие птенцы.
Вот почему родители со всех сторон так на беднягу нападают! Мокрая чайка подошла ближе, и стало понятно, что она не мокрая, а вся перепачкана каким-то маслом, или бензином. Долго она, конечно же, не проживет, но скольких птенцов съест за это время - подумать страшно.
Паштет
Чайченыш, или «слон»
Подвешивание продуктов, несомненно, было; очень хорошей идеей - набеги прекратились, но жить стало скучнее. Поэтому на следующий день мы оставили пакеты с хлебом на земле. Просто так, ради эксперимента. И загадочный воришка естественно, не преминул этим воспользоваться.
- Итак, что мы имеем, - напустив на себя сосредоточенный вид, аки следователь прокуратуры, орнитолог рассматривал очередной изъеденный батон. - Зверь приходит именно днем, и никогда - ночью. До висящих под тентом пакетов ему не добраться. Значит, точно не мышь. И не птица, летать не умеет. Жрет исключительно на земле. И очень маленьких размеров, иначе как он внутрь батона забирается? Хорошо бы поставить укрытие, покараулить…
Впрочем, прятаться нам не пришлось - загадка разрешилась сама собой и очень скоро. Дело в том, что в тот день вечером на материке намечалось празднование дня рыбака! Событие в местном масштабе совершенно неординарное, и мы были на него приглашены. По этому поводу Сергей даже добровольно покопался в дремучих джунглях нашей палатки и извлек из ее недр бутылку. В подарок!
Бутылка была древняя, неприкосновенная, однако, внимательно рассмотрев ее содержимое, я обнаружила компромат - пару десятков комаров, застывших на донышке в совершенно неприличных позах. Как они туда попали? Для человека, в вопросах зоологии несведущего, эта загадка стала бы настоящей головной болью. Однако мне было доподлинно известно, что накануне Сергей пообещал своему другу-паразитологу наловить на острове десяток-другой представителей местной фауны...
И для выполнения этого нелегкого задания тот даже выделил собственный драгоценный запас спирта, несколько заткнутых пробками баночек и страшный агрегат под названием «Эксгаустер», предназначавшийся именно для ловли вредных кровососущих насекомых в научных целях. По словам друга-паразитолога, все было до смешного просто. Достаточно лишь выставить голую, ничем не прикрытую руку на растерзание кровопийцам, дождаться, когда оные вопьются по самое по некуда, а затем накрыть приглянувшегося злыдня трубочкой.
А когда тот просочится в центральную емкость агрегата, закурить! (Я не смеюсь, в этом и состоит главная деталь процесса, ради этого не-| курящий паразитолог специально носил с собой пачку «Аполлон-Союз»!) И, вдохнув достаточно дыму, выпустить его (дым) в трубочку - комару-вампиру на погибель! Конечно же, по науке, вместо сигаретного дыма следовало применять эфир.
Но последний был в дефиците. А никотин - он и в Африке никотин, капля, как известно. Ну а не будем о грустном. Свежепреставившегося комарика пинцетом вылавливали из емкости, клали в пробирочку и заливали спиртом.
Спирт мы... нет, не выпили. Сожгли на спиртовке, так как костер поутру разводить очень лень. А агрегат оказался настолько сложен в употреблении (особенно в части предоставления разных оголенных частей тела укусам этих злобных тварей), что Сергей поначалу загрустил. А потом, видимо, снизошло озарение!
Части тела оголять не пришлось, ведь в палатку под вечер комаров налетает - не счесть, сколько. Остается лишь достать припасенную для особых случаев бутылку водки, отвинтить пробку и... нет, неправильно. Прижать горлышком к потолку в том месте, где сидит выбранный тобой экземпляр. А дальше алкогольные пары делали свое черное дело. Смерть была веселой и радостной - хоть и редко в мире такое случается!
И вот сейчас орнитолог собрался нести ЭТО в подарок рыбакам. Он слил комаров по пробир¬кам, нехватку жидкости компенсировав предназначенным для спиртовки денатуратом. И для вящей убедительности запихнул внутрь цветок шиповника - настойка, а как же! Спорить с ним было решительно невозможно. Договорившись, что доставать сей «подарок» будем только в случае крайней нужды и дефицита спиртного, мы отчалили от берега.
А на другом берегу нас уже ждали яства почище тех, что подают в ресторане. Жареная вяленая, холодного и горячего копчения рыба, соленые, маринованные грибы и... шеренги алкогольных напитков. Водка, настоянная на вишне, на меде, на грецком орехе... Вкусам местных рыбаков по части выпивки можно было лишь позавидовать. Вопрос о «подарке» отпал сам собой. А завершала этот чудесный праздник настоящая баня!
Утро оказалось тяжелее, чем можно было предположить... С трудом погрузившись в нашу посудину, мы грустно погребли домой на остров, иногда засыпая или просто медитируя на ходу. Ни о каких вылазках в этот день не могло быть и речи. Поспав несколько часов прямо под тентом, т.к. залезть в душную, разогретую солнцем палатку было решительно невозможно, мы почувствовали себя немного лучше и решили, наконец, позавтракать.
Точнее говоря, пообедать, т.к. солнце уже скатилось к дальнему мысу, и на его фоне порой живописно вырисовывались то величественные и черные, летящие на вечернюю рыбалку бакланы, то такие же черные (в контровом свете), но куда менее величественные серебристые чайки. Последние как раз сейчас истошно орали и яростно долбили клювами залетного орлана. Хищник в отличие от нас уже пообедал, за что и получал от чаек «по первое число».
- Ты смотри-ка, вот нахал! - Сергей, внезапно очнувшись от полудремы, во все глаза уставился в дальний конец вытоптанной нами полянки. Там, словно бы и не у нас в лагере, а в родной колонии, уверенно вышагивал глупый чайченыш, или «слон» - так мы прозвали месячных чайчат за сопоставимые со взрослой чайкой размеры. Пестрый с головы до хвоста наряд никогда бы не позволил признать в нем родственника этой прекрасной белой птицы с серебристыми крыльями, если не знать заранее.
Увидев хозяев лагеря, птенец остановился и застыл в нерешительности... Затем внимательно посмотрел по сторонам, видимо, прикидывая, куда бы лучше дать стрекача. Хозяева, затаив дыхание, дружно переглянулись.
- Держи вора!!! - вдруг завопил что есть мочи орнитолог, и мы пустились вскачь по тростникам за отчаянно улепетывающим чаячьим отпрыском. А спустя пару минут уже сидели и снова пили чай, с интересом разглядывая находку.'
При ближайшем рассмотрении птенец оказался бодрым, в меру упитанным и без хвоста. Пеньки маховых перьев на крыльях уже начинали разво¬рачиваться, а вот хвоста - словно и не было. Кто-то ведь выдрал! Значит, на острове все-таки лиса промышляет... Да, дорого могли обойтись чайчонку его самостоятельные путешествия. Сопоставив длину чаячьего клюва с глубиной проделанной в батоне дыры, мы отбросили последние сомнения. Но откуда он здесь взялся? До ближайших гнезд пару сотен метров непролазного тростника...
- Наглый, нахальный «птиц»! И тебе не стыдно? - судя по всему, птенцу было не стыдно. Он воззрился на двух homo sapiens, широко разинув от недоумения клюв, после чего немедленно нагадил мне на штаны и туда же отрыгнул «погадку».
- Шпротный паштет, - изрек Сергей, внимательно обнюхав последнюю. - Родители с местного рыбкомбината отходы воруют и птенцам носят. А ты еще предлагала взять эту гадость с собой в экспедицию! Булку, видимо, уже переварить успел. Да, между прочим, на крыше этого комбината чайки уже который год гнездятся. Все загадили так, что смотреть страшно. Рабочие пробовали залезть туда, гнезда поскидывать, и провалились - крыша старая, местами сгнила уже. Больше не лазили. А чайки - гнездятся себе на здоровье.
Бесхвостого воришку поставили на землю, придав ему ускорение легким шлепком по тому месту, где должен быть хвост. Недолго думая, малыш почесал в сторону одной из наших тропинок, проделанных сквозь плотную тростниковую толщу. Тропинка эта вела на побережье...
Анна Кравчук
Читать часть 2. Как мы спасали чайку
