В призрачный предрассветный час мы отчалили из спящей бухты. Клочья утреннего тумана с дикого берега тянулись низко над самой водой. Камни, заросли рдестов и куртины камыша ажурным рисунком проступали вокруг лодки.
Вода Финского залива настолько сливалась с небом, что узкая полоска дальнего острова, казалось, висела в сине-фиолетовой дали. И мы на лодке вместе с первыми утренними чайками и облаками парим на головокружительной высоте.
Где-то за спящими тростниками прокричали журавли - взошло солнце. Несмотря на идиллическую картину, чувство смутной тревоги не покидало нас. Там, на острове, три недели назад, среди многочисленных колоний чаек мы обнаружили поселение больших бакланов. Шестьдесят четыре гнезда! Весь северо-западный каменистый мыс острова был усеян огромными аляповатыми сооружениями из тростника и веток.
Под вечер здесь собиралось до двухсот отдыхающих взрослых птиц. В большинстве гнезд были голубоватые яйца сильно вытянутой формы. В некоторых - новорожденные птенцы, голые, багровые, беспомощные и слепые, они спали целыми днями, уткнувшись клювами в бортик гнезда. Лишь в самом центре колонии красовались одетые в пух птенцы постарше, двух недель от роду. Они сильно смахивали на маленьких птеродактилей, особенно когда разевали мощные клювы и, потрясая горловыми мешками, нагло требовали рыбы от незваных гостей, то есть от нас.
Такой колонии на южном берегу Финского залива еще никто не находил. Вообще, на территории Ленинградской области большие бакланы начали гнездиться совсем недавно: в 1994 году первое и единственное большое поселение нашли на границе с Финляндией, в те же годы одиночные гнезда я стал находить на этом островке рядом с Эстонией.
Но такую колонию вижу впервые. Поэтому сразу после обнаружения мы больше не беспокоили птиц, рассчитывая вернуться через три недели, когда птенцы окрепнут, а их родители станут спокойнее. Тогда можно будет провести необходимые наблюдения и вволю пофотографировать из укрытия. А заснять семейную жизнь бакланов хотелось до смерти. И вот сейчас плывем и, понятное дело, переживаем, как за судьбу колонии, так и за будущие "фотошедевры".
Когда мы, полавировав среди прибрежных рифов, причалили к острову, тревога переросла в уверенность - что-то произошло... Проходим через густые тростники - так и есть! Знакомый мыс издали кажется безжизненным. Черные силуэты нескольких бакланов, столбиками сидящих на его краю, только подчеркивают сиротливость картины. Спотыкаясь и проваливаясь среди валунов и осоковых кочек, почти бежим туда. Вот и мыс - везде каменистая пустыня...
Ага, впереди шевелится что-то черное - птенцы! Выводок подросших бакланчиков, икая и шлепаясь, удирает от нас во все лопатки и застревает в узкой расщелине между валунами. Нет, несколько гнезд в центре колонии все-таки сохранилось. Все - на возвышенности у большого камня. В щелях под ним прячется около десятка птенцов. Еще десяток-другой самых старших сошли на воду и плавают невдалеке.
Что же за трагедия здесь произошла?! Погибло ведь, не шутка, более 3/4 всех гнезд! Если бы птицы бросили колонию из-за беспокойства, или ее кто-нибудь разорил - люди, лиса или орлан - то остались бы пустые гнезда! А здесь - как корова языком слизала все постройки вместе с их содержимым. Лис здесь нет, рыбаки не высаживаются, да и не зачем им это. К тому же, почему последние шестнадцать гнезд не тронули? Парадокс!
Приглядываемся внимательнее - все вокруг густо полито бакланьим пометом, валуны стоят белые, как глыбы льда, между ними - огромное количество рыбьей чешуи и костей. Значит, все три недели колония жила, развивалась и погибла совсем недавно. Вот и разгадка - все щели, низинки и дерновины сплошь усыпаны мокрым тростником и ивовыми ветками - гнезда разбило штормом! Несколько дней назад дули ураганные северо-западные ветра и шел крупный град.
Залитые нагонной водой, гнезда всплыли и были разбиты прибоем, перекатывающимся через каменистую гряду. Уцелели только постройки на возвышенности, прикрытые от волн огромным валуном. Именно под ним и сидят сейчас будущие пилигримы морей. Те, кому не хватило места, засунули туда головы и, обратив к нам свои тылы, молча замерли - думают, что хорошо спрятались. Железная страусиная логика - раз они врага не видят, значит, и он их тоже!
Один птенец, чуть помладше, и не думает прятаться, сидит в гнезде и при нашем приближении начинает, тряся головой, требовательно по-поросячьи верещать. Э-э, да он слепой: глаза плотно закрыты, веки сильно распухли - кератит, наверное! Пока родители кормят, птенец весьма упитан. А дальше что? Перед отъездом решим, что с ним делать! Ставим укрытие, маскируем его плавником - завтра съемки, а пока пусть птицы к нему привыкают.
Следующей ночью в четыре часа занимаем боевую позицию, скрючившись перед штативом в позе двух эмбрионов-близнецов. Днем из лагеря было видно - птицы к укрытию привыкли, даже пытались на него приземлиться. Медленно рассветает. Мелкие бакланчики сидят под валунами где-то рядом, постарше - сошли на воду, поплавали и теперь сушатся на рифах в отдалении. Взрослые, как водится, на охоте. За рыбой они могут летать за 10-20 километров от колонии, хотя некоторые промышляют поблизости: вон, у рыбацких сетей их шеи из воды торчат! Кадров пока нет, будем ждать.
За спиной раздается змеиное шипение. Оборачиваемся: в нескольких метрах из-за валуна высовывается любопытная лебединая голова и обстоятельно изучает наше укрытие под разными углами зрения. Чуть подальше вырисовывается и другая птица - выводок шипунов приплыл. Так и есть, в воде между камнями снуют подросшие пуховики и торопливо пожирают водоросли. Вскоре взрослые лебеди успокоились.
Один выбрался на камень-плескун, гордо огляделся и, по-утиному передернув хвостом, стал поправлять антураж. Второй решил навести порядок на приусадебном участке - начал гонять и строить нахальных чаек. Когда все окрестные чайки и их бестолковые отпрыски получили по заслугам, он стал активно помогать детям в уничтожении водной растительности: вытянет длиннющую макаронину зеленых водорослей, встряхнет - наследники уже рядом вертятся, каждый себе кусок побольше отщипнуть норовит. Через полчаса объевшееся семейство вразвалочку выбралось на плоский камень перевести дух.
Благостная сцена была нарушена резким хлопаньем крыльев и ослиными воплями - маленькие бакланчики приветствовали появление родителей с кормом. Большие черные птицы с разлету садились на камни, шлепая по ним перепончатыми лапами. Начинался кавардак - каждый искал своих детей, которые все в единой куче под валуном и вылезать не очень хотят. Видимо, нас боятся. Изо всех щелей торчат одинаковые головы и алчно трясут горловыми мешками, найди тут своих?! Но ведь как-то находят.
Кормление у бакланов происходит не как у всех птиц. Обычно птенец широко разевает ненасытную пасть, и родители вкладывают в нее пищу, как в бездонный кошелек. А тут птенец и взрослый баклан долго тянут друг к другу щелкающие клювы, наконец, родитель раскрывает его, раздувает горловой мешок с рыбой, и голодный отпрыск засовывает туда голову чуть ли не целиком. Зрелище, скажу вам! Между прочим, клювик у птенца далеко не маленький, с мощным крючком, и орудует он им в горле родителя достаточно лихо.
Вот один из бакланов со свистом приземлился на ближайший валун, походил, поглядел вниз - детей нет! Как гигантская жаба, шлепнулся в гнездо, повертелся в жилище, зачем-то поправил одну из веток. Птенцы не появляются! Озадаченно повертел головой. Ага, вот они, у дальних камней плавают! Непорядок! Полетел к ним, устроил первому хорошую взбучку и погнал домой, подбодряя ощутимыми ударами клюва. Прямо как бабка хворостиной удравшего поросенка. Непослушное чадо визжит, спотыкается, но шлепает по камням очень быстро. Загнал его родитель в стойло, еще раз для острастки потрепал за загривок, затем деловито оглядел орущего отпрыска - так, голова, лапы, крылья и хвост на месте. Даже клювом погладил напоследок и - марш за следующим.
Обиженный птенец долго жался к камню, вид несчастный - видимо переживает! А пока я успел во всех подробностях рассмотреть его толстые перепончатые лапы. У бакланов и других веслоногих - пеликанов, олуш, фрегатов и змеешеек - кожистая перепонка соединяет не три пальца, как у уток и чаек, а все четыре. Четвертый палец развернут внутрь и чуть вперед - лапа превращается в огромное весло.
На лапе баклана выделяются достаточно большие острые когти, позволяющие ему уверенно сидеть даже на весьма тонких ветвях деревьев и удерживаться на скользких камнях. Чуть позже мы сами в этом убедились, когда доставали одного птенца из-под валуна. Он умудрился зацепиться одним единственным когтем за округлую гранитную поверхность, и вытащить маленького упрямца удалось только с очень большими физическими и интеллектуальными усилиями.
Ну вот, исследования на острове закончены, бакланов пронаблюдали, отсняли кучу пленок, пора домой! А что же делать со слепым бакланчиком? Через несколько недель родители перестанут о нем заботиться - у природы свои законы! Глаза вроде целы, но воспаление очень сильное, само собой вряд ли пройдет без последствий. Решено! Берем его с собой - отдадим в зоопарк.
В дороге основательно накормленный нами маленький птеродактиль сначала вел себя прилично и мирно дрых в сумке. Когда же стало припекать солнце, и в автобусе стало невыносимо душно, проголодавшееся чудовище размером с хорошую курицу себя показало: раздался непристойный визг и наглое хрюканье. Сумка ходила ходуном, подпрыгивала на наших коленях и явно пыталась жить самостоятельной бурной жизнью! Веселая компания, сидевшая напротив, гадала:
- Смотри-ка! Свинью везут!
- Сам ты свинья! Свинья в такую сумку не влезет.
- Ну, может, поросенок?
- Угу, точно! Здоровенный какой... Кастрировать везете?
В этот момент баклан резко высунул голову и, широко разинув пасть, заорал на обидчика особенно противно - парень испуганно отшатнулся:
- Ой! Да это пингвин какой-то!
В общем, скандалист был доставлен в город и водворен в зоопарк, где ему несказанно обрадовались - бакланов там осталось мало, все близкие кровные родственники. Скрещивать их между собой нежелательно, да они и сами не хотят почему-то. А кератит у крупных птиц в амбулатории лечится легко. Что ж, теперь в зоопарке одним бакланом будет больше, а в природе - одной маленькой драмой меньше.
Сергей Коузов, фото автора
