Читать Наследник пепельной собаки, часть 1
Глава тридцать первая. Говорун
Сначала Родя даже расстроился. Ведь он собирался нажевать щенку пищи, закрыть отверстие пещерки той же шкурой и бежать искать стаю. Но теперь... Ведь благодаря Задорке он спасся из плена - неужели теперь он оставит ее сына? Придется, видно, тащить бедолагу в зубах!
Впрочем, поразмыслив, он пришел к выводу, что ему повезло. Не будь малыша, он явился бы к Шумиле жалким просителем, а теперь сможет смело требовать награду.
- Ну, что, зверогон, - ткнул он кутёнка носом в розовое пузо. - Придется тебе попутешествовать.
Конечно, идти пришлось теперь медленно. Родя, и сам еще щенок, быстро уставал, таща в зубах тяжеленькую тушку. Кроме того, надо было часто останавливаться, ловить мышей, кормить малыша пережеванным мясом. А стая тем временем уходила все дальше.
Как-то раз, когда они переходили березовую рощу, серебряную от инея, кутёнок в зубах у Роди завозился и вдруг заорал не своим голосом.
- А-а-а! Что это? Что это?
- Где? - испугался Родя, поспешно оглядываясь, не гонится ли за ними волк. Но все было тихо и спокойно.
- Что? Что? - продолжал плаксиво твердить щенок. - Я боюсь!
- Что?
- Вот это, белое... и синее...
Только сейчас Родя понял, в чем дело: у щенка, наконец, открылись глаза. И он, как мог, объяснил малышу, что такое снег и небо.
- А ты кто такой? - тут же нахально поинтересовался тот.
- Я? Ирландский сеттер Родя.
- Ты - моя мама?
- Вот еще! - фыркнул Родя. - Я... я... я твой старший брат.
- А как меня зовут?
Родя подумал, что действительно нехорошо оставлять видящее и говорящее существо без имени. Но назвать его может только отец - любое другое имя будет самозванным. Хлопот потом не оберешься, потому что малыш накрепко запомнит то имя, которое узнал первым.
- Ну, как?
И Родя рискнул.
- Говорун тебя зовут, понял? Го-во-рун.
Щенок действительно оказался ужасно болтливым, будто с того времени, как у него открылись глаза, он обрел и дар речи. Было очень тяжело одновременно тащить его в зубах и отвечать на бесконечные вопросы. Однажды Родя даже разозлился и выплюнул Говоруна на снег.
- Отстань от меня! Я сам еще щенок, понял?
- Как? - опешил маленький гончак. - Ты же выше кустов!
- Зато ниже деревьев! - огрызнулся Родя. Только теперь он понял, почему взрослые псы всегда недолюбливают свое потомство и стараются держаться от него подальше. Он вспомнил, сколько раз сам приставал к Честеру со всякими глупыми вопросами - и как тот морщил нос, тихо рычал и убегал.
Но в лесу бежать было некуда. Да и не оставишь этого Говоруна на съедение любой вороне.
- Знаешь, давай-ка ты сам понемногу иди. Мне и отдохнуть надо.
Говорун даже обрадовался, но, пройдя метров двадцать, устал и замерз. Пришлось опять брать его в зубы.
Словом, через неделю Родя выглядел едва ли не хуже, чем во времена заключения в караулке. Он устал, как бездомная собака, и еле передвигал ноги. Зато Говорун здоровел на глазах от свежего воздуха и свежего мяса. И тащить его становилось все труднее.
Правда, и стоянка стаи становилась все ближе. Наконец, под вечер они добрались до небольшого соснового бора, где теперь устроились гончие.
Родю встретил шквал голосов. Весь бор выл, хохотал, пел и плакал. Попытался взвыть и Говорун, но Родя посильнее прижал его зубами.
- Этого еще не хватало!
Навстречу им уже неслась Задорка, переливая свой голос от "ре" до "си".
Глава тридцать вторая. Новый названый брат
Она едва не сбила Родю с ног и бесцеремонно выхватила у него Говоруна.
- Где ты его взял?
- Там, где ты его оставила, - огрызнулся Родя. - Не попади я на вашу стоянку, он давно был бы у кого-нибудь в брюхе.
- Да я не нарочно... Мы торопились, - начала оправдываться Задорка. - Дичи вокруг давно не было... Шумило сказал "быстро!"...
Тем временем Говорун уже бодро ковылял по стоянке и подвывал:
- Мя-а-са! Мя-а-са! - Задорка сунула его себе под живот, чтобы накормить. - Тьфу! - скривился Говорун и выплюнул молоко. - Мя-а-са хочу!
- Ладно, успокойся, - рыкнула она, обидевшись. - Сейчас я отнесу тебя к братьям и сестрам, они тебя научат...
Говорун заорал благим матом. Было ясно, что голос у него, когда вырастет, будет роскошный бассоконтанте.
- Нет у меня никаких братьев, у меня один брат - Родька! Родька! Не отдавай меня!
Задорка совсем растерялась. Она металась от щенка к Роде и обратно под смех лежавших неподалеку псов. Но на вопль малыша уже бежал Шумило со всей компанией русских гончих.
- Э, старый приятель! - удивился Шумило, увидев первым Родю. - Как тебя сюда занесло? Что, из школы выгнали? Или ты, может быть, на охоте!? Так, вроде, вы, легавчики, зимой не охотитесь. А, может, снова решил сдаться в плен? - Гончаки вокруг басовито рассмеялись, а Роде стало не по себе. Он вдруг представил, что ему опять придется ходить для них на разведку, и тогда прощай вольная жизнь.
- Нет, - честно признался он, - в плен я больше не хочу. Я пришел... Я пришел попросить вас... помочь мне...
- По-о-омо-о-очь? Тебе? - хором удивились гончаки.
- Ты же знаешь, мы птиц не ловим, - напомнил Бушуй. - В чём мы тебе помощники?
- Дело в том, что... - Роде не хотелось рассказывать свою историю во всеуслышанье. - Давайте отойдем немножко.
Сеттер и гончак сели в сторонке, и Родя поведал Шумиле о тайне Дубового Луга и своем плане, который невозможно было осуществить без гончих.
Шумило выслушал и стал озабоченно выкусывать блох. В его густой шерсти они не переводились даже в морозные зимы.
- Не знаю, не знаю, легаш. Зима скоро кончится, собаки мои устали, а сил тут понадобится немало...
Родя понурился. Больше обратиться ему было не к кому. У гончаков лапы мощные, они могут сутками носится по снежному насту и никогда не собьют ноги в кровь.
Он совсем уже распростился было со своей мечтой, но тут вдруг снова раздался пронзительный вой Говоруна.
- А-а-а! Где мой брат?!
- Это что еще за певун? - удивился Шумило. - Что-то не припомню такого.
- Это Говорун, сын Задорки. Он случайно остался на старой лёжке, слепой еще. А я искал вас, ну, и нашел его. Не бросать же было кутёнка. Он потом своим басом вам кого хочешь поднимет, - печально улыбнулся Родя.
- Постой, постой... А как он тут оказался? - недоверчиво заложил широкие уши вожак.
Родя промолчал. Но Говорун уже ковылял к ним, беспокойно озираясь и неуверенно помахивая огоном.
- Родька! - пробасил он, подойдя. - Чего она меня молоком кормит? Ты лучше мне мышей опять налови! И, вообще, она голая какая-то, холодно! - и крошечный гончак зарылся в длинную Родину шерсть.
Старый пес, проживший не одну осень, всё понял без слов. Все охотничьи собаки считают свою жизнь не годами, а осенями: первая осень - значит, щенку еще нет и года, вторая - охотится второй год. Шумило представил, как юный, сам еще многого не знающий ирландец столько времени тащил по зимнему лесу полумесячного щенка - это дорогого стоило. Теперь этот чертов сеттер стал их названым братом.
- Ну, что ж, легаш, видно, так тому и быть. Эй, Бушуй, Рушай, Порывай, ко мне! А ты, Запевка, труби общий сбор! Совет держать будем.
Глава тридцать третья. Гон
Вечером Шумило приказал всем хорошо поесть, а ночью крепко выспаться. Все строго выполнили приказ, и только Говорун не унимался и требовал взять его вместе с Родей. Однако, всех щенков с матерями было решено оставить на стоянке.
- Всё равно уйду, - проворчал Говорун и демонстративно лег в стороне от своих истинных сестер и братьев.
Наутро, с самой зарей, стая разделилась: те, кто посильней, отправились в леса, а послабее вместе с Родей помчались к Дубовому Лугу. Бежали молча, не отдавая голосов на всякую мелочь вроде зайцев.
Роде пришлось трудновато: какое-то время он, конечно, мог бежать гораздо быстрее любого гончака, но через час вывалил язык на плечо. Гончие же шли ровным махом, и было видно, что они могут бежать так и много часов, и целый день.
Ночевали коротко и затемно снова пускались в путь. Наконец, послышался глухой рокот - это пыталась сбросить с себя ледяные оковы Большая Река. Наст стал еще жестче. Родя собрал последние силенки и первым выскочил на опушку, едва не раздавив Ежевику.
- Где Фатя? - даже не поздоровавшись, потребовал Родя. - Но Фаустус уже нёсся ему навстречу. - Я больше не могу. - Принимай гончих и разводи их вокруг луга. Только сначала иди сам, чтобы не напороться на хердеров. Где Алекс? На всякий случай возьми его с собой, хотя, я думаю, если что, гончаки и сами справятся.
Но короткошерстные стражи, видимо, боялись мороза, и гончие спокойно затаились плотным кольцом вокруг всего Дубового Луга. Родя в изнеможении лежал на сухом мху, который Ёжа старательно натаскала для него из-под снега. Иногда он жадно хватал снег, набивая полную пасть.
- Где же ты был? - не вытерпела все-таки Ёжка.
- Скоро узнаешь. А пока лучше попроси Алекса посадить тебя в дупло.
- В дупло? Ты с ума сошел? Где это видано, чтобы норная собака сидела в дупле?! Я тебе белка, что ли?
Возмущению Ёжки не было конца, но Родя все-таки настоял на своем. Ежевика обиженно завертела головой, но скоро ей понравилось смотреть на всех с невиданной высоты. Круглые глазки ее так и сверкали. Она урчала от удовольствия и успевала переругиваться с тремя белками и двумя совами одновременно.
Прошел час, потом другой. Зеленые звезды замигали над головами, и выплыла луна, приглашая всех собак повыть. Но гончие держались изо всех сил. Наконец, издалека, как в прошлый раз, послышался плач и хохот. Но теперь они сопровождались глухим топотом, и, казалось, что земля задрожала под ногами. Белки заскакали по сучьям, птицы вылетели из гнезд, деревья стали раскачиваться и скрипеть. Шум приближался с каждой секундой. Собаки окаменели, и только еле заметное дрожание хвостов выдавало их волнение. Родя тоже поднялся, и они с Фатей и Алексом втиснулись в узкую канаву, летом бывшую руслом ручья.
- Ото-то-то! - уже близко раздался удалой лай гончих, и внезапно все вокруг задрожало, зашумело, затрещало. И, как лава из вулкана, на поляну хлынуло несметное стадо кабанов-секачей. Они продирались напролом, ломая кусты и молодые деревья, сметая все на своем пути. А вслед за ними неслись режущие уши вскрикивания и истерические рыданья.
- А-а-а! - не то от восторга, не то от страха завизжала наверху Ёжка. - Гони, круши, хватай!
Наконец, обезумевшие кабаны выскочили прямо на Дубовый Луг.
Глава тридцать четвертая. Владыка Хундарики
Луг мгновенно потемнел от щетинистых спин этих мощных лесных животных. И тут же со всех сторон кабанов окружила плотная стена гончих, сидевших в засаде. Секачи заметались, не видя выхода. Тогда собаки с южной стороны смолкли. Стадо обрадовалось и бросилось туда. Но не успели они подбежать к кромке луга, как вой начался снова. Так гончаки водили кабанов по всем четырем сторонам, и в результате через четверть часа весь Дубовый Луг представлял собой черную, изрытую, словно вспаханную мощным плугом землю.
Родя помчался искать Шумилу, чтобы тот остановил гон. Кабаны уже сделали свое дело, а дальнейший шум будет только привлекать к себе внимание. И так уже, наверное, из города мчатся сюда хердеры, а со стороны караулки - овчарки. У него остается совсем мало времени. Довольный Шумило нехотя согласился протрубить отбой. Гончаки, улыбаясь во всю пасть, постепенно собирались около вожака. Разумеется, под шумок они завалили немало добычи. Но кабаны, едва почуяв, что проход свободен, мощным потоком умчались куда-то вглубь леса.
- Спасибо вам, - Родя был готов расцеловать каждого пса. - Если бы не вы...
- Да что там, - проворчал Бушуй, - прошлое лето сколько ты нам зверя нашел. Ну, пока, легаш. Надо будет - свистнешь.
Стая шумно убежала, а Родя бросился на изрытый луг. Вонючие секачи источали самый сильный в природе запах - запах страха. И этот запах все еще висел над поляной и, конечно, изрядно заглушил все остальные запахи. Но эти преграды были не для Роди: он нашел место мгновенно.
Родя прикрыл глаза и сделал глубокий вздох. Да, этот неуловимый аромат приключений, силы, возможностей. Но, как ни странно, сейчас в нем хорошо читался и страх. Неужели это все от кабанов? Нет, тоненькая струйка страха исходила именно из-под земли. Но колебаться было уже поздно. И Родя сделал первое движение правой лапой. Потом левой, и вот - движения слились в непрерывное мелькание. Вот уже скрылся нос, вот уши, вот вся голова...
Поначалу Родя еще слышал, как отчаянно верещала Ежевика - ей, наверное, тоже хотелось принять участие в раскопках. Потом будто бы раздавалось ворчание Алекса, заливистый лай Фаустуса и даже померещился басок Говоруна. Но Родя ни на что уже не обращал более внимания - заветный запах становился все ближе и ближе. Он кружил голову, заставлял не думать об опасностях и даже забывать друзей. Да, Родя совсем забыл, что на поляне остались те, без которых он никогда не смог бы добраться до подземной тайны.
Он погружался в землю все глубже, и с каждым сантиметром незнакомое ощущение власти над всеми живущими охватывало его. Он, Рёдмиран Ибсен - победитель! Он самый умный, самый красивый, самый талантливый! Он - владыка всей Хундарики! Неожиданно кто-то сильно потянул его за кончик хвоста.
- Что такое? - рассердился Родя, с трудом выплевывая набившуюся в пасть землю.
- Дело плохо, - донесся до него сверху голос Фаустуса. - Здесь Хнойниц. Видно, кабаны пронеслись по норе и растоптали ее - он и вырвался.
- Наплевать мне на вашего Хнойница!
Фаустус не поверил своим ушам.
- Ты что? Там Ёжка и Алекс водят его из последних сил. А если он выскочит на луг - тебе конец!
- Мне? - рассмеялся Родя. - Да я... Я сильнее всех в Хундарике!
Фаустус решил, что его названный брат сошел с ума, и стал тащить его из ямы силой. Родя разозлился не на шутку. Тайна почти у него в лапах - и оставить ее из-за какой-то ерунды?! Он вылетел из ямы и набросился на Фаустуса. Щенки грызлись неумело, но яростно, ибо каждый считал себя правым. Летела тонкая золотая шерсть, рыжий клубок катался, рискуя все время свалиться в яму. Хорошо еще, что оба не умели как следует пользоваться взрослыми зубами, и укусы приносили обоим мало вреда. И ни один из них не увидел и не почувствовал, что творится на краю луга.
Глава тридцать пятая. Кто раньше?
А там разворачивался настоящий бой. Действительно инспектор Хнойниц был разбужен проломившейся над ним крышей барсуковой норы. В дыру хлынул поток света и морозного воздуха. Харитон тут же выскочил на волю. Вся ярость, накопившаяся в нем за долгую зиму, выплеснулась в его злобном вое. О, как он страшно отомстит этим зарвавшимся щенкам! Вся Хундарика узнает, что такое инспектор Харитон Хнойниц! Но тут вдруг его пронзила страшная мысль: "А если этот чертов сеттерёнок уже добрался до тайны? Нет, не бывать этому!"
Харитон бросился по следам в сторону Дубового Луга, но ему не повезло. Сначала он был изрядно помят гончими, которые мчатся, не разбирая дороги и сметая все препятствия, будь то хоть живой бультерьер. Придя в себя, Харитон все же стал упорно пробираться к цели - увы, за зиму, проведенную в норе, на дармовых харчах барсука, он так отъелся и растолстел, что мог бежать только очень медленно.
Однако инспектор так или иначе приближался к Дубовому Лугу. Именно на подступах к нему его и обнаружил Фаустус. Стрелой он помчался предупредить Алекса и Ёжку. Но трудно не заметить золотую стрелу на белом снегу - и Харитон свернул, решив подойти к лугу с другой стороны. Он шел осторожно, сливаясь белесой шкурой со снегом... А тем временем к Алексу и Ёжке подошло неожиданное подкрепление. На опушке появилась еле дышащая Задорка с Говоруном в зубах. Причем, малыш беспрестанно пытался вырваться и ругался.
- Я же говорил, надо было сразу с ними бежать! А вот если с Родькой что случится, ты будешь виновата, ты!
Задорка бросила сына в снег.
- Да пропади ты пропадом! - огрызнулась она.
- А вот и не пропаду, не пропаду! - забурчал Говорун. - Там не пропал и тут не пропаду! - И на своих еще плохо послушных ножках, маленький гончак важно заковылял к разрытому лугу.
Быстро обсудив положение, друзья решили отправиться по разные стороны луга и караулить Харитона, а Фаустуса послали предупредить об опасности Родю. Но помощь брата неожиданно превратилась в драку с врагом.
А Харитон тем временем полз, незаметный среди снега, и добрался уже до самой кромки Дубового Луга как раз в том месте, где не было ни Алекса, ни Ёжи, ни Задорки. Он уже видел вырытую яму, чуял мощный запах власти. Всего один бросок - и загадка у него! К тому же, два дурачка дерутся как ни в чем не бывало, своими собственными лапами добыв для него награду! И Хнойниц бросился вперед прямо по взрыхленной земле.
Разумеется, теперь, белого на черном, его тут же увидели. И все дело было уже только в том, кто добежит до ямы первым. К несчастью, Задорка очень устала и к тому же находилась на самом дальнем конце луга. У Ёжки были слишком короткие и кривые лапки, а бульмастифы и в молодости-то бегают не очень быстро. Расстояние до ямы перед каждым участником гонки все больше сокращалось, но в то же время всем становилось все яснее, что бультерьер окажется там раньше остальных. Родя же с Фаустусом продолжали драку и за рычанием не слышали ничего вокруг.
Хнойницу оставалось сделать последний прыжок, и он уже соединил для него все четыре лапы, как вдруг обо что-то споткнулся и, перелетев через голову, упал рядом с ямой. Это заняло всего несколько секунд, но их хватило на то, чтобы успела подбежать Задорка. Она еще успела пропеть торжествующий вопль удачной охоты и вцепилась инспектору в бок. И не успел тот зажать шею гончей в свою железную хватку, как на него уже навалился Алекс, а снизу повисла Ежевика. Сопротивляться было бессмысленно.
Глава тридцать шестая и последняя
Два клубка распались одновременно. Пришедшие в себя Родя и Фатя с ужасом увидели поверженного Хнойница и стоявших над ним друзей. Вырытая яма зияла, как черная пасть. Родя встряхнулся, словно пытаясь сбросить с себя какое-то наваждение. Все молча смотрели на него.
- Что ж, - спокойно, сказал, наконец, Алекс, - иди, доставай свое сокровище. Теперь тебе уже никто не помешает.
Но Родя не двигался с места. Ах, если бы он и без того не был красным сеттером, то покраснел бы с головы до ног. Что с ним случилось? Как он мог увлечься непонятно чем и забыть о своих верных друзьях? Нет, никогда больше не подойдет он к этому проклятому месту, которое едва не лишило его не только друзей, но и собачьей чести!
Родя стыдливо нагнул лобастую голову, медленно подошел к яме и, развернувшись, начал яростно ее закидывать.
- Эй, а меня-то куда? - послышалось вдруг возмущенное бурчание Говоруна. Ударами задних лап Родя едва не сбросил его в яму, не заметив среди кучи земли. Родя замер, а Ежевика взвизгнула.
- Так ведь это он, он! Это об него споткнулся Хнойниц!
- Не он об меня споткнулся, - важно поправил Говорун, - а я ему под ноги прыгнул. Ничего ты не понимаешь, а еще такса!
- Хватит поучать взрослых! - взлаяла Задорка. - Вот еще - наказание, а не щенок!
Но Говорун уже подполз к Роде и надежно спрятался под ним.
Яму зарыл до конца Фаустус.
- А теперь, когда все закончилось благополучно, сядьте-ка в кружок и послушайте, что я вам расскажу, - неожиданно предложил Алекс.
Все послушно расселись, а Харитона Алекс положил рядом с собой и на всякий случай поставил ему на спину лапу.
- Когда-то давным-давно, двадцать миллионов осеней назад, когда не было на свете ни Хундарики, ни сеттеров, ни гончих, ни такс, и вообще никаких пород, бродили по земле только страшные амфиционы - прародители всех нынешних собак. Кстати, от них появилась сначала бронзовая собака, потом пепельная, а уж от пепельной пошел и ваш род гончеобразных. Говорун тут же высунул голову.
- Ага, значит мы первее всех!
- Ничего подобного! - Возмутилась Ёжка. - Гончеобразные - это еще не гончие! Вот!
- Да, Ежевика права. - Подтвердил Алекс. - Гончеобразные жили вокруг теплых морей, и уж от них пошли и гончие, и сеттеры, и таксы. Однако вернемся к нашим амфиционам. По зубам и лапам были они похожи и на собак, и на медведей одновременно, а роста достигали полутора метров. Да и бегали они еще не на пальцах, как мы все, а на всей стопе. Охотились же не в полях, а в лесах и перелесках, и добычу просто гнали, пока хватит сил.
- Вот глупые-то! - влезла, как всегда непрошеной, Ёжка.
- Да уж поумней тебя! - тявкнул из-под шерстяной завесы Говорун.
Но Алекс не обратил внимания на перепалку.
- Но поскольку кто-то всегда должен направлять стаю, у амфиционов направлял ее Тот, Кто Владел Волшебной Костью. Кость давала ему силу и мудрость, и главное - власть. Так они жили миллион осеней, но, в конце концов, амфиционы были такими же живыми собаками, как и мы. И однажды один из стаи захотел отобрать Кость у Того, Кто Ею Владел. И отобрал. Его примеру последовал другой, затем третий. Скоро вся земля стонала от раздора, разгоревшегося между амфиционами. Жизни не стало никому из обитателей полей и лесов, убивали правых и виноватых без разбору, потому что Волшебная Кость была сегодня у одного, а завтра у другого, и каждый решал по-своему.
Все поёжились: ну и времечко было, никаких правил. А любая собака знает, что главное в жизни - это правила.
- И тогда два самых мудрых пса-амфициона, - продолжил, вздохнув Алекс, - решились на отчаянный шаг. Они украли Волшебную Кость у Того, Кто Ею Владел в тот момент, и убежали на берег Большой Реки. Там они зарыли ее глубоко-глубоко, так, что ни один из тех обитателей полей и лесов не смог бы кость откопать. А потом, чтобы ни один не выдал тайну, бросились друг на друга и загрызли друг друга насмерть. Волшебная Кость, а с ней власть и раздоры были похоронены навечно. Вот почему и до сих пор любая собака спешит зарыть кость в землю, хотя уже давно не знает, зачем она это делает.
- И вы знали и не сказали мне все с самого начала?! - ахнул Родя.
- Да, знал. Но каждый пес должен пройти свой путь от начала до конца сам. Хорошо, что начало твоего пути, Рёдмиран Ибсен, оказалось благородным. Ты смог победить себя.
Все молчали, пораженные такой неожиданной историей.
- А теперь пойдемте все за мной, - наконец нарушил молчание Алекс.
Он привел Родю на берег Большой Реки. Река уже сбросила лед и плавно катила могучие воды, неподвижные, как зеркало.
- Посмотри в воду, Рёдмиран Ибсен, сын Честера и Виа Виты!
Родя пугливо наклонился к реке и отпрянул. На него смотрел чужой, роскошно одетый золотыми волнами шерсти молодой ирландец, и вместо голого прутика сзади у него красовалось роскошное перо.
- Вот ты и вырос, - улыбнулся старый бульмастиф. - И впереди у тебя - новые приключения.
КОНЕЦ
Мария Барыкова,
рисунки Екатерины Ширяевой
