Справочник владельца животного

Лошади просыпаются рано

Лошади просыпаются раноОни просыпаются тогда, когда на улицах темно и миллионы людей ещё не начали свой хаотический ежедневный бег, снуя, словно муравьи, по мегаполисам, городкам калибром поменьше и вообще по земле, погружённой в предрассветный сон. А пока ночь - кони спят. В конюшне, так же как и на улицах, ещё темно, лишь тускло горят одинокие контрольные лампочки. Но вот начали зажигаться первые окна в домах. Лошади из своих денников этого не видят, но, тем не менее, именно сейчас они и начинают просыпаться. Всхрапнул сосед справа и, спросонья неуклюже поднявшись с толстой горы опилок, развернулся головой к дверям. Отряхнулся. Через три денника тоже кто-то грузно поднялся и застыл, словно досматривая недоспанный сон. А этот - напротив, ну просто по-человечески потянулся и широко зевнул.

В дальнем конце конюшни кто-то нетерпеливо заржал - решил, наверное, напомнить дежурному о его обязанностях. Застучали по рельсам колёса первых трамваев. И именно теперь, именно в это время отворилась дверь из дежурки, и на пороге появился заспанный конюх. Почему-то сразу напрашивается аналогия - старый дед... Ну, раз конюх, да ещё заспанный... А на самом деле, чаще всего это девчушка или парень лет двадцати-двадцати трёх, ну а заспанный... А кому в этом возрасте не хочется поспать лишних минуток этак шестьсот-семьсот с утречка? Это потом, к старости, придёт бессонница, а пока...


Как только открылась дверь и в полумрак конюшни из дверного проёма ударил яркий сноп света, конюшня окончательно ожила. Конюх щёлкнул выключателем, и под потолком, убегая вперёд до самого дальнего конца, защёлкали, замигали и начали постепенно зажигаться лампы дневного света. Сразу стало светло и уютно. Теперь уже все лошади проявляли активность. Они выглядывали через решётки. По всему проходу то здесь, то там, раздавалось короткое ржание, словно напоминание: "Эй, не забудь, мы здесь... Иди к нам быстрее". Конюх, конечно, никого не забудет, однако у лошадей по этому поводу своё мнение.

Наконец загрохотали ведра, и упругая струя воды ударилась в оцинкованное дно. Кони ещё нетерпеливее заржали, заходили, задвигались почти во всех денниках. Защёлкали затворы дверей, и первые счастливчики получили возможность напиться. Все пили по-разному. Кто-то выпивал по два-три ведра, а кто-то, лишь слегка помочив нос, начинал баловаться с водой, шлёпая по ней верхней губой. В этом случае конюх бесцеремонно забирал у шалуна ведро.
- Ладно тебе, вон сколько ещё не поено, а ты балуешь, - и переставлял воду заждавшемуся соседу.

Потом раздавали овёс. Вот тут равнодушных уже не было. Что-что, а этой минуты всегда с нетерпением ждут все. Потом в каждый денник была брошена сбойка сена - килограмма два, и конюх брался за метлу - привести в порядок проход. Когда он заканчивал, обычно появлялся на конюшне первый посетитель - молодая женщина - конюх группы выездки. Она стремительно проходила по проходу, потому что знала, что буквально через несколько минут появится тренер группы Александр Михайлович Касимов. Мужик он был не то чтобы строгий, скорее, очень требовательный, и потому девушка спешила.

Что касается его самого, то он по утрам заспанным никогда не выглядел. Вообще он был "жаворонком" и вставал всегда рано, легко и охотно. Энергичным шагом Касимов проходил по конюшне, на ходу заглядывая за решётки, и уже около лошадей своей группы останавливался надолго. Александр Михайлович открывал двери денников и тщательно осматривал каждого коня: новый день - новые проблемы. Закончив осмотр, он таким же стремительным шагом уходил в амуничник, чтобы через пару минут вернуться обратно уже с седлом и оголовьем. А ещё минут через десять-пятнадцать девушка-коновод вела ему в манеж первого осёдланного коня. Обычно это был его основной конь, тот, на котором он последнее время выступал - прекрасно выезженное животное, привёзшее ему немало призовых мест на соревнованиях всех рангов.

Роман Рогожин появился в манеже, когда Касимов заканчивал первую рысь. Он как раз проезжал мимо калитки, когда створка ворот манежа приоткрылась, и на пороге появился его ученик. Александр Михайлович резко, значительно более резко, чем это было нужно на самом деле, принял на себя поводом лошадь, от чего та, остановившись, чуть не осадила назад и, не дав Роману возможности поздороваться первым, проговорил:

- Чего-то ты рановато сегодня. - Роман одобрения в его интонациях не заметил.
- Бессонница что ли замучила? Или пятилетку в неделю решил?...
- Да хотел с молодым подольше повозиться, - слегка стушевавшись, словно оправдываясь, проговорил Роман.
- А-а-а... - Касимов сильно ткнул шпорами слегка расслабившегося на неожиданной передышке коня, стоящего с вытянутой шеей неподвижно, опустив голову.
- П-шёл, кляча водовозная! Ты будешь сегодня работать?
- Что это он его так?

Конь, как показалось Роману, ойкнул и испуганно, но достаточно тяжело, сорвался с места рысью. Однако проехав метров пять, Александр Михайлович снова резко, почти так же как и в первый раз, натянул повод.
- Ром, - он круто развернулся в седле. - Ты не раньше чем через полчаса выезжай!
Это звучало как приказ, хотя интонация голоса Касимова звучала почти ласково.
- Мне тут одному поездить надо. Не ладит что-то лентяй старый.
Основной конь Александра Михайловича старым не был, наоборот, в самом расцвете.

Приказы не обсуждают. Возможность поездить совсем одному в манеже - это прерогатива великих. Простым смертным это практически никогда не удавалось, хотя иной раз так хотелось... Роман пожал плечами:
- Конечно, Александр Михайлович. Никаких проблем. Я пока снаряжением займусь.
- Да-да. Давай... - и Касимов шпорами, а заодно и хлыстом снова поддел коня...
Роман внимательно, чуть может быть осуждающе посмотрел ему вслед и не спеша направился в раздевалку. Он не лукавил насчет молодого. С ним у Романа действительно были проблемы. Этот крупный гнедой двухлеток пока оставался для него загадкой.

Лошади просыпаются раноПривёз он его из конезавода более четырёх месяцев назад. Соревновательный сезон в этом году закончился для Романа весьма удачно. Бронзовый призер в командном зачёте и личные места с шестого по десятое. На Чемпионате страны это не шутка, особенно когда стартует под шестьдесят человек. Да какие мастера... Так что результат более чем положительный. И вот почти сразу после окончания спортивного сезона, как понял Роман - в качестве поощрения, его вызвал к себе директор их школы и предложил проехаться по заводам, поискать приличную молодую лошадку.
- Пора самому начинать перспективных коней искать, - покровительственно произнёс тогда директор.
Роман, естественно, с радостью с ним согласился.

Он объехал чёртову уйму заводов, но нигде ни на ком взгляд не останавливался. Нет, там встречались приличные лошади. Очень даже приличные, но в душу они не западали. Не было в них чего-то такого, что бы увидел и всё - ах!!! Так и мотался пока не приехал туда, откуда родом был этот гнедой. Лошади Романа там сразу очаровали. Пока он ходил по маточной конюшне, челюсть у него, как иногда шутят, "отвисла". Крупные, массивные, ладно скроенные кобылы его покорили. Пока разглядывал тренмолодняк, прямо скажем, "глаза разбежались"... А вот начкон, молодой, чуть угрюмый мужик, когда они сидели за рюмочкой коньяка, махнул рукой:

- Ай... Поздновато ты приехал. Ты бы видал, каких жеребят уже забрали... Хороши были, хороши... В общем, чтоб ты знал, у нас ещё в утробе матери жеребят заказывают. Он ещё не родился, а покупатель у него уже есть. Даже задатки вносят... Тебе для выездки, говоришь?.. - начкон задумчиво помолчал. - Ну... есть один. Чем-то он заказчику не глянулся. А я вот уже десяток лет тут работаю и скажу тебе - редкого класса будет конь...

Они пошли посмотреть двухлетка. Рыжий, мосластый, с непомерно огромной головой на тонкой длинной шее - не конь, а беда. Так показалось тогда Роману. Какая там выездка... Но начкон стоял на своём.
- Ты на ребро посмотри... А рычаги какие, приставка... Голова, говоришь, огромная? А, чтоб ты знал, у лошадей этой породы туловище к голове прирастает. Представляешь, каким монстром будет, если у него сейчас голова такая. А когда пропорции наберёт?
Роман тогда начкону не поверил. И, как выяснилось, зря. Через тройку лет знаменитый белорусский всадник выехал на манеж на великолепном рыжем коне - огромном, необычайно пластичном, с великолепными, почти не касающимися земли, движениями. Роман не сразу узнал в нём того неказистого, непропорционального двухлетка. Помогла кличка. И вот тогда Роман тяжело и грустно вздохнул:
- Прав был начкон.

Но в этот раз взгляд его остановился вот на этом гнедом. Тоже не мелком, и тоже с чуть непропорционально большой головой. Но движения у него, как показалось Роману, были выразительнее. И он решил рискнуть.
- Ничего... - буднично сказал тогда начкон про гнедого. - И из этого конь вырастет. Будет крупным, а движения ты и сам видишь...
И через коротенькую паузу:
- Ты всё же на рыжего ещё посмотри...

Но Роман уже сделал выбор. Сомнения его окончательно разрешила следующая сцена. Как-то в те дни, пока жил он в заводе, на кончасть завернула солидная чёрная "Волга". Начкон суетился вокруг гостей, как только мог - сразу было видно, что приехали какие-то шишки. Срочно устроили выводку. Начальство недовольно крутило головой:
- Да ну... Разве это кони? Им телегу таскать... Где грация? Где тонкость линий? Вот на чистокровку посмотришь - кровь закипает. А тут?
Начкон распинался перед гостями изо всех сил. Но всё было впустую. Он говорил, что у этих лошадей своя грация, свои качества, которые другим породам и не снились.
- А резвость? - говорил начкон. - Взрослая лошадь с лёгкостью зайца в поле достаёт. Не любой чистокровке под силу...
Ему не поверили.

А в этот момент вывели на манеж отца гнедого. Тот был невысокого роста - сантиметров сто шестьдесят в холке, но такой могучий... Шея - взрослому мужику не обхватить. А про грудь и круп и говорить нечего. По крайней мере, круп разваливался на два таких полушария, что и словами не описать. Жеребец был в заводской кондиции - сытый и ухоженный. Округлый и очень пропорциональный, хотя действительно очень мощный. Даже тяжеловатый.

- Ты говоришь, этот вот зайца догонит? - сокрушенно покачал головой один из гостей. - Ему бы самого себя донести до денника. Жиртрест. Ну куда он годится?
- Как куда? - удивился начкон. - Он как черт прыгает.
- Ну да... - оппонировал ему гость, - на кобылу и с кобылы. Ему себя от земли и на тридцать сантиметров не оторвать.
- А спорим, - вдруг взвился начкон. - Вот через эту вашу лакированную "Волгу", прямо сейчас, с ходу... На ящик коньяка - слабо? Сиганет и даже копытцем не чиркнет.

Все невольно посмотрели на "копытца". Диаметром чуть меньше десертной тарелки, они производили весьма внушительное впечатление. Таким уж если "чиркнет", то рихтовать машину придётся долго. Гости стушевались. Но начкон ещё больше расходился:
- Олег, - крикнул он парню, который вывел коня в манеж на показ. - А ну, седлай Гелия.
Олег заулыбался, видно понимая, о чём идёт речь, и спешно повёл жеребца на конюшню.
- Ящик коньяка готовьте! Он вам сейчас покажет "жиртрест".

Гости не на шутку обеспокоились. Начали увещевать начкона. Говорили ему, что нечего мальчишеством, мол, заниматься. Что "Волга" - казённая, и никто новую машину портить не даст. Видно, действительно струхнули здорово. А начкон насупился, отошёл в сторонку и молча закурил, выпуская дым куда-то в сторону - будто их слова не его и касались.
В это время из конюшни появился Олег на широко шагающем Гелие. Конь вышел из широких ворот и переливисто заржал. Гости уставились на него.

- Ладно, Петрович, кончай. Мы тебе на слово верим.
Начкон был неумолим:
- Ящик коньяка, говорю, готовьте, - и далее Олегу: - Давай, пару кружков рысью, кружок галопом, а потом заходи... - он небрежно, через плечо, указал большим пальцем правой руки на сверкающую праздничным глянцем новенькую "тридцать первую".
Шофёр выскочил из машины и завопил:
- Да вы чего, мужики? Сбрендили? Да этот боров мне сейчас всю крышу разнесёт.
Скачущий конь действительно производил незабываемое зрелище. Казалось, что к "Волге" приближается что-то наподобие многотонной громады - "Татры" или "КАМАЗа". Или, точнее, паровоза.
- Не боись! - крикнул ему начкон. - Если заденет, я тебе такую же куплю. На свои собственные деньги.

Олег в этот момент подъехал к "Волге" уже почти вплотную. Со стороны казалось, что паровоз неумолимо приближается к переезду, на котором беззащитно застыла умершая навсегда машина. Водитель "Волги", чтобы не видеть этого ужаса, просто отвернулся в сторону. Казалось, что неизбежного не миновать, но "паровоз", эта махина почти в тонну весом, взлетел в воздух и с легкостью пушинки перемахнул через сверкающую на солнце крышу, грациозно приземлился и спокойно поскакал дальше. Олег перевёл коня на рысь и, беззастенчиво улыбаясь, не спеша поехал к конюшне. Конь, гордо подняв мощную шею, играючи бежал под ним. Ещё бы: "Мавр сделал своё дело! Мавр может удалиться!" У присутствующих невольно вырвался вздох изумления. Конь прыгнул легко, с запасом, аккуратно подогнув передние ножки. Будто понимал, что царапнуть сверкающую краску никак нельзя.
Начкон запустил кисть в упавший на лоб чуб, решительно кинул его назад и, повернувшись к застывшей в изумлении компании, цинично произнёс:

- Ну как? На тридцать сантиметров себя не поднимет? Ящик коньяка готовьте, вот что я вам скажу.
И преднамеренно расхлябанной походкой пошёл к Гелию.
- Молодец, мальчик. Так им и надо. Не будут нашего брата обижать.
Роман, когда увидел эту сцену, понял, что выбор его сделан. И гнедой, чей папа так лихо сиганул через "Волгу", через пару дней отправился в железнодорожном вагоне в Питер.

С тех пор - со времени, когда, впервые оказавшись в новом для него манеже, гнедой оказался под седлом Романа, конь по-прежнему оставался для него загадкой. В понедельник, когда Роман выезжал на нём в манеж, ему казалось, что этот жеребёнок вообще впервые появился на свет божий. И даже не козлы и свечки были тому виной. Конь делал вид, что он вообще впервые познакомился со всем окружающим, да и со всадником и с уздечкой тоже. Во вторник он уже начинал кое-чего понимать, а к субботе становился покладистым и умным, как старый спортивный конь. Даже слезать с него не хотелось. Но как только наступал понедельник, всё начиналось сначала. И так уже больше четырёх месяцев. Терпению Романа постепенно приходил конец.

Сегодня был вторник...
Через полчаса с седлом и уздечкой Роман появился в конюшне. Привычным движением накинул на молодого уздечку, поседлал и повёл на манеж.
За те полчаса, что Роман дожидался своего времени, он несколько раз по всяким делам заскакивал на манеж. Там свистел хлыст, хлопали по бокам каблуки со шпорами, и взмыленный конь отчаянно фыркал и глухо "окал" под тяжёлыми, чувствительными ударами. Вместе с Ромкой в манеж направилась девушка-конюх. Как только Касимов их увидел, сразу спрыгнул с седла и передал измочаленного коня коноводу:
- Давай, следующего веди!
Так начался этот ничем, в общем-то, не примечательный день...

К. Кульчицкий, М. Семенова

2616




При полном или частичном копировании материалов прямая и активная ссылка на www.zooprice.ru обязательна.
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru